Глава 21
На следующее утро Паула, едва увидев Родригу офисе, тут же осведомилась о судьбе колье. Недовольный Родригу даже не стал отвечать на вопросы настырной Паулы, сочтя совершенно неуместным ее любопытством.
— Имей в виду, что у Ниси его нет! — заявила разозленная красотка. — Попроси надеть его на Рождество, и ты увидишь, как она будет тебе врать, краснеть, бледнеть и вертеться!
Родригу и виду не подал, что отравленная стрела попала в цель, но про себя решил, что непременно попросит Ниси надеть колье сегодня же вечером.
Весь день он невольно дергался, а Паула с удовлетворением наблюдала, как действует ее яд. Она не сомневалась, что теперь уж точно одолеет соперницу. А если при помощи папочки сумеет отыскать и колье, то тогда наверняка воцарится на месте с позором выгнанной Ниси.
Вечером Родригу попросил жену надеть колье.
— Ты такая в нем красавица, — сказал он. — И мы вместе подберем тебе платье для Рождества. Я хочу, чтобы ты была самая нарядная, самая красивая.
Как была бы счастлива Ниси, услышав эти слова ещё вчера, но сегодня они впивались в нее как шипы. Однако самообладание и еще раз самообладание.
— К сожалению, я не смогу порадовать тебя, Родригу, — спокойно сказала она. — У меня нет колье.
Родригу побледнел: вот оно, начинается. По крайней мере, Ниси не изворачивалась и не лгала. Для Родригу это было очень важно. Паула опять судила по себе.
— А где же оно? — спросил он нервно.
— У ювелира. Отдала переделать замок, но в мастерской перед Рождеством так много заказов, что я разрешила не торопиться, — все с тем же спокойствием ответила Ниси.
— А что случилось с замком? — продолжал свои расспросы Родригу, не зная, верить жене или не верить.
Ниси подошла к нему, обвила шею руками и, проникновенно глядя в глаза, тихо сказала:
- Прости меня! Я вчера тебя обманула. Когда я пришла из сада без колье, я его потеряла. Но мне было страшно сказать тебе правду и омрачить такой счастливый вечер. Я надеялась, что оно найдется. И сегодня утром отец принес мне его, я обронила колье в аллее. Замок оказался в неисправности, и я сразу же отнесла его ювелиру. Разве можно сорить нашей фамильной драгоценностью?
Родригу ничего не оставалось, как поцеловать свою жену и обругать про себя Паулу, которая всегда во всем подозревала одни только пакости.
А Ниси мысленно перекрестилась, благодаря Бога за то, что ювелир согласился сделать копию, разумеется, не из настоящих камней, того самого ожерелья, которое с таким тщанием и любовью делал когда-то его отец.
— Знаешь, мой отец больше не будет работать у нас садовником, — добавила Ниси, — он хочет уехать и начать новую жизнь.
— Что ж, мне кажется, это разумно, — одобрил и это решение Родригу, и Ниси вздохнула с облегчением.
Хозяева не общаются со слугами и мало что о них знают, но Ниси прекрасно знала всех, кто работал в доме. Она не сомневалась, что Сокорру шпионит за ней и передаст все Пауле, и поэтому еще утром надавала ей пощечин и выгнала бы, но где и как можно найти порядочную служанку, да еще так быстро? А Тиану она попросила сообщать ей все вести, которые будут у нее о Жозиасе. Тиана в ответ только вздохнула: ни на какие вести от него она не надеялась.
Грозовые тучи как собрались, так и рассеялись, и Ниси с легким сердцем принялась готовиться к Рождеству. Она хотела пригласить на праздник Клотильду, но та, поблагодарив, отказалась — ее уже пригласила к себе Горети.
У Горети на сердце скребли кошки. Она сделала все, чтобы было хорошо Симони, и вот благодарная дочка завела роман с Олавинью, препротивным мерзким типом, ходит с ним по ресторанам и на все просьбы одуматься твердит, что любит его и готова хоть завтра выйти замуж. А такой и не женится. Собьет несовершеннолетнюю с толку и был таков!
Сама Горети тосковала по Фреду, хоть и держалась стойко, не нарушая даже в мыслях обещания, данного Америку. А когда к ней пришла Вивиана и заговорила о Фреду, Горети в сердцах ответила:
— Я ведь замужем. Если хочешь, займись им! Желаю удачи!
Разве могла она думать, что Вивиана передаст ее слова Фреду? А та передала, и он обиделся до глубины души.
— Значит, ты «подарила» меня Вивиане на Рождество? — горько сказал он ей. — Ты забыла, что я не вещь? Мои чувства нельзя передарить подруге. Теперь я тебя понял, Горети, и ухожу навсегда из твоей жизни. Ты считаешь вещами всех: себя, меня, свою дочь. Твое право. Но меня не надо передаривать. Я могу уйти сам!
Оставшись одна, Горети впервые за много дней заплакала, она поняла, что все в своей жизни сделала неправильно и вот осталась теперь на пепелище...
Фреду не захотел оставаться на Рождество в городе и уехал к себе на ферму. Вивиана напросилась ехать с ним вместе, ей, видите ли, нужно отдохнуть, подышать деревенским воздухом. Насмешливо поглядев на нее, он не отказал. «Чем скорее девчонка излечится от своей дури, тем лучше», — решил он про себя.
И вот они на ферме — уютный дом, чудесный сад, поля, рощи.
Счастливая Вивиана обошла в саду все уголочки, восхищаясь цветами, деревьями, ей чудилось, что она в раю.
Вечером, сидя на веранде и глядя на падающие звезды, она загадала желание.
— Я пожелала тебя, — сказала она Фреду, и глаза ее в полутьме влажно заблестели. — Перестань только обращаться со мной как пожилой дядюшка.
— Я и есть пожилой дядюшка, — устало ответил Фреду. — Ты росла без отца и поэтому тянешься к пожилым мужчинам. Найди себе молодого человека, по-настоящему полюбить можно только сверстника.
Он едва успел договорить, как вдруг почувствовал влажные горячие губы Вивианы. Он не противился и даже ответил поцелуем на поцелуй. Но потом отстранил ее от себя и сказал все тем же усталым голосом:
— Ты хорошо целуешься, девочка. Можешь разогреть меня, раскрутить, и мы даже ляжем с тобой в постель. Но это не любовь, поверь мне. Ничего похожего на любовь у нас с тобой не будет.
— Почему? — нетерпеливо спросила Вивиана.
— Потому что любовь и постель — разные вещи. Потому что у меня было много женщин, но любил я только двух. А в один прекрасный день бросил жену и приехал сюда, чтобы жить в одиночестве и покое.
— Но хотя бы для одной женщины у тебя осталось в сердце место?
—Нет!
Ответ прозвучал так резко, что осеклась и Вивиана. Столько боли и одиночества было в этом усталом мужчине, что ей захотелось согреть его, оживить. Бог с ним, пусть он ее не любит, но хоть погреется возле ее любви или не любви, а готовности любить...
Так что волей-неволей, но Горети все-таки сделала рождественский подарок, только, похоже, не Вивиане, а Фреду.
* * *
Не обошлось без сюрприза и Рождество в доме Медейрусов. Паула, почувствовав, что Ниси как-то сумела выпутаться из истории с колье, попросила отца вплотную заняться поисками.
— Подними на ноги всех скупщиков краденого! — распорядилась она. — Колье должно быть у нас в руках.
Руй не возражал. Ради своей любимой доченьки он был готов на все.
А Родригу Паула заявила:
— Даже если ты видел у Ниси колье, оно не настоящее. Настоящее она отдала своему отцу, вору и убийце, с которым находится в сговоре.
И удивительное дело — Родригу каким-то шестым чувством уловил, что на этот раз Паула не врет. В рождественский вечер он все присматривался к Ниси, но она была весела и, как ему показалось, слишком уж весела, и он сдержался. А на следующий день устроил скандал. Грандиозный. И упомянул все — и отца-убийцу, и фальшивое колье, и черта, и дьявола!
Ниси похолодела. Она сразу поняла, откуда Родригу узнал правду — только от Паулы. А Паула от Сокорру. И пожалела, что сразу же не выгнала эту мерзавку вон. И еще она должна стоять до конца, и в ответ обрушила на Родригу град упреков. Она обвинила его в низости, в бабьей готовности собирать самые грязные сплетни, неумении постоять за собственную честь и честь своей жены.
- Да, на бедных людях немало грязи, но они стараются отмыть ее, — кричала она. — А вы только на вид чистенькие! Вы постоянно мараетесь сами и других втаптываете в грязь! Больше ни дня не останусь в этом вертепе, среди подозрений, клеветы, наветов. Ухожу от тебя! И не думай, что в родительский дом, а то опять обвинишь меня в сговоре. Я уеду в Европу! В Париж!
Слушая Ниси, Родригу невольно почувствовал себя виноватым.
А Ниси и сама не ожидала от себя такой прыти, но раз уж объявила, что едет в Париж, то решила выполнить обещанное.
Она позвонила Клотильде, своей верной палочке-выручалочке, и та выручила ее и на этот раз — дала парижский адрес, пообещала, что ее встретят и о ней позаботятся. Ниси заказала билет на самолет, собрала вещи и, забрав колье, которое, к счастью, успел сделать ювелир, отбыла во Францию.
На душе у нее было смутно, но она чувствовала, что другого выхода у нее нет. Она не знала, чего ей ждать от Родригу, и старалась подготовить себя к самому худшему.
Родригу клял свою вспыльчивость, проклинал Паулу, которая всегда делала одни гадости, и собрался ехать вслед за Ниси. Но родные отговорили его — Ниси нужно хоть немного отдохнуть, прийти в себя, опомниться.
— И ты тоже должен наконец понять, чего хочешь и для себя, и для нее, —твердо сказала Эстела. — Жить так, как живете вы, невыносимо.
Родригу покорился и остался в Сан-Паулу, дожидаясь вестей от Ниси. Паула торжествовала.
Первые дни в Париже прошли для Ниси будто во сне. Все вокруг было неожиданным, интересным. Она смотрела во все глаза и удивлялась как ребенок чудесным причудливым зданиям, скульптурам, дворцам, аркам. Удивлялась и цветам, и деревьям, совсем непохожим на те, к которым привыкла.
Друзья Клотильды отнеслась к ней необыкновенно тепло и внимательно, поселили в уютном пансионе, где хозяйка говорила по-испански, каждый день звонили ей, приглашая то на обед, то на ужин.
Вскоре на их адрес пришла для Ниси телеграмма, и они любезно передали ее, надеясь на хорошие новости. Ниси прочитала телеграмму и пришла в отчаяние. «Между ними все кончено. Родригу» — вот какая весть донеслась до нее из-за океана. Все кончено было и для Ниси.
Она накинула плащ и пошла бродить по городу. Ей было все равно, куда идти, что делать. Значит, вот каким оказался Родригу — бездушным, бессердечным. Мертвые камни оказались для него дороже живой, любящей женщины.
Правильно говорила ей мама: «Не уживется кошка с собакой, а богатый с бедной». Или, может быть, ему все еще дорога Паула и он воспользовался предлогом, чтобы вернуться к ней?
Впрочем, что гадать? Ясно одно: с ней, с Ниси, все кончено. Она может отправляться на все четыре стороны. До нее больше нет никому никакого дела.
Ниси зябко поежилась. Она и представить себе не могла, что бывают страны, где зимой так холодно. Витрины, украшенные елочками, игрушками, мишурой, канифолью, не радовали ее. Уютные кафе манили огоньками и теплом, но она проходила мимо. Пария, отверженная — ей нигде не было места. Она ничего для себя не хотела и брела куда глаза глядят, заледенев и душевно, и физически, не чувствуя уже ни холода, ни боли.
Когда Ниси не вернулась ночевать, хозяйка забеспокоилась: молодая женщина была не из тех, кто пускается в ночные парижские авантюры. Однако вполне возможно, ее оставили ночевать у себя друзья, которые так ее опекают.
Но когда друзья утром позвонили и позвали к телефону свою подопечную, хозяйка встревожилась всерьез. Она сообщила, что Ниси не ночевала. Друзья, посоветовавшись, решили позвонить сначала Клотильде и выяснить, возможно, Ниси срочно вызвали телеграммой домой. И она, не сумев никого предупредить, улетела. А если нет, то не следует ли им обратиться в полицию и начать розыски?
Клотильда крайне удивилась парижскому звонку, обещала перезвонить через час и отправилась в офис к Родригу. Родригу с недоумением сказал, что слыхом не слыхал ни о какой телеграмме, однако Клотильда заметила, что глаза Паулы, напряженно прислушивавшейся к разговору, радостно сверкали.
«Что ж, понятно, — сообразила она, — очередная гадкая интрига». И не желая иметь возле себя злобного соглядатая, увела Родригу из кабинета.
Родригу страшно разволновался. Винил во всем себя, готов был немедленно лететь в Париж.
— Так и поступим, — решила Клотильда. — Я лечу с вами. Уверена, что мой французский пригодится. И еще я знаю, что очень нужна Ниси.
Она словно бы удочерила эту своенравную, темпераментную девочку, которая по неопытности могла попасть в какие угодно переделки и которой так нужны сильные хорошие добросовестные руки, чтобы она не оступилась и прошла по жизни достойно.
— Собирайтесь, Родригу, заказывайте билеты, а я пока позвоню друзьям и попрошу их обратиться в полицию. Будем надеяться, что ничего совсем уж дурного с Ниси не случилось, и мы успеем вовремя.
Ниси снились странные приятные сны — то она плыла по бескрайнему океану, волны укачивали ее, а чудесные голоса пели, обещая неземное блаженство. Потом ей вдруг стало больно. Огромный зверь впился в нее зубами и тащил из убаюкивающей теплой воды, а она изо всех сил сопротивлялась. Она даже начала плакать и звать на помощь. Тогда над ней склонился Родригу и тихо сказал:
— Все хорошо, любовь моя, все хорошо. Мы больше с тобой никогда не расстанемся. Никогда, поверь, никогда. Прости меня. Я виноват перед тобой.
И Ниси не захотелось просыпаться, такой это был хороший, утешительный сон. Но где-то глубоко-глубоко внутри она знала, что это всего только сон, и стоит открыть глаза, как Родригу исчезнет, а она этого не хотела. И Родригу все еще был возле нее и тихо шептал нежные слова.
Прошло несколько дней, прежде чем Ниси окончательно пришла в себя и убедилась, что Родригу сидит с ней рядом, а она лежит в постели у себя в пансионе.
- Ты очень сильно простудилась, едва не замерзла на набережной Сены, сидела у самой воды, — объяснил Родригу. — но теперь все хорошо, и мы скоро с тобой полетим домой.
- А как же телеграмма? — вспомнила Ниси. — Почему ты мне послал ее?
— Я не посылал никакой телеграммы. Это все происки Паулы. Она вытребовала у Олавинью парижский адрес друзей Клотильды и послала тебе эту гадость. Но теперь ты в безопасности — я обещаю, что мы больше никогда не пустим ее на порог.
Слова Родригу музыкой звучали в ушах Ниси. Она не могла поверить, что действительность оказалась счастливее и удивительнее ее снов.
Вскоре пришла навестить ее и Клотильда, как всегда сдержанная и спокойная, только глаза ее при взгляде на Ниси ласково светились.
— Ну что ж, девочка, считай, что поездка в Париж принесла тебе счастье, — сказала она. — Еще день-два, и вы с Родригу вернетесь в Сан-Паулу, а я задержусь здесь на недельку-другую — я так соскучилась по своим друзьям.
